"Большая сделка"
После встречи П. с Б. разные (а тем более склонные к конспирологии) люди у нас принялись говорить о т.н. "Большой сделке", хотя и понимают ее по разному. Национал-большевистские идиоты трактуют БС как обман наивных российских политиков коварным "Западом", уподобив ее февралю 1917 и горбачевщине (а вот "Молотов-Риббентроп" и Ялта-45 – это не БС, это то, что надо). Патриоты-путинисты, напротив, воспринимают ее с энтузиазмом как торжество путинского "возрождения", заставившего супостата на эту самую БС пойти (а ненавистники П. по тому же поводу посыпают голову пеплом, сокрушаясь о наивности Б.).
Но о чем, собственно, речь? Б. в условиях фактически достроенного СП и желая поправить испорченные при Трампе отношения с Германией, перестал препятствовать проекту. Все остальное – далеко идущие, но безосновательные домыслы. Нет никакой "Большой сделки", да и быть ее не может. Такие сделки происходят в условиях, когда стороны, во-первых, имеют реальные возможности произвести какие-то действия и мерятся этими возможностями друг с другом, во-вторых, формулируют совершенно конкретные намерения ("тебе – то, мне – это"). Все известные соглашения о "разделе сфер влияния" так и происходили.
В данном же случае подобные условия отсутствуют. Слишком уж неопределенны взаимные требования, мелки и ничтожны возможные цели. Б. нечего предложить П., и он ничего не может с ним сделать. А П. ничего особо и не хочет (разве чтобы в покое оставили). С одной стороны – импотенция, с другой – фригидность.
Предполагается, что Б. дал достроить СП, рассчитывая на лояльность П. в противостоянии с Китаем. Но СП, имея единственной политической задачей исключение Украины из транзита, теперь, после соглашения оставить таковой до 2024 г., потерял смысл, а даже выполнить Минские соглашения Б. ее не заставит. В чем могла бы заключаться лояльность П. в китайском вопросе – вообще непредставимо. Так как никто никому не может сделать ни очень хорошо, ни сильно плохо – нет и предмета для "большого" соглашения.
Вот если бы вдруг Б. всерьез начал войну с Китаем (такая теоретически возможна, но лишь "конвенциональным" оружием), тогда П. и без всякой сделки взял бы себе всё, что захочет. Теоретически можно было присоединить все отпавшие в 1991 западные территории и Северный Казахстан, а Закавказье и Среднюю Азию перевести на положении доминионов, какими некогда были Хива-Бухара, но что-то подсказывает, что П. даже в этом случае хочет не так много, а ограничится "экономической интеграцией" и насаждением на сопредельных территориях лояльных правителей (хорошо, если не таких, как януковичи, лукашенки и назарбаевы). Поскольку же Б. никакой войны, конечно, не начнет, то и говорить не о чем. Так что перспективы отношений не менее скучные, чем они последние десятилетия и были.
Но о чем, собственно, речь? Б. в условиях фактически достроенного СП и желая поправить испорченные при Трампе отношения с Германией, перестал препятствовать проекту. Все остальное – далеко идущие, но безосновательные домыслы. Нет никакой "Большой сделки", да и быть ее не может. Такие сделки происходят в условиях, когда стороны, во-первых, имеют реальные возможности произвести какие-то действия и мерятся этими возможностями друг с другом, во-вторых, формулируют совершенно конкретные намерения ("тебе – то, мне – это"). Все известные соглашения о "разделе сфер влияния" так и происходили.
В данном же случае подобные условия отсутствуют. Слишком уж неопределенны взаимные требования, мелки и ничтожны возможные цели. Б. нечего предложить П., и он ничего не может с ним сделать. А П. ничего особо и не хочет (разве чтобы в покое оставили). С одной стороны – импотенция, с другой – фригидность.
Предполагается, что Б. дал достроить СП, рассчитывая на лояльность П. в противостоянии с Китаем. Но СП, имея единственной политической задачей исключение Украины из транзита, теперь, после соглашения оставить таковой до 2024 г., потерял смысл, а даже выполнить Минские соглашения Б. ее не заставит. В чем могла бы заключаться лояльность П. в китайском вопросе – вообще непредставимо. Так как никто никому не может сделать ни очень хорошо, ни сильно плохо – нет и предмета для "большого" соглашения.
Вот если бы вдруг Б. всерьез начал войну с Китаем (такая теоретически возможна, но лишь "конвенциональным" оружием), тогда П. и без всякой сделки взял бы себе всё, что захочет. Теоретически можно было присоединить все отпавшие в 1991 западные территории и Северный Казахстан, а Закавказье и Среднюю Азию перевести на положении доминионов, какими некогда были Хива-Бухара, но что-то подсказывает, что П. даже в этом случае хочет не так много, а ограничится "экономической интеграцией" и насаждением на сопредельных территориях лояльных правителей (хорошо, если не таких, как януковичи, лукашенки и назарбаевы). Поскольку же Б. никакой войны, конечно, не начнет, то и говорить не о чем. Так что перспективы отношений не менее скучные, чем они последние десятилетия и были.