«Растил как маленьких любовниц»: Учителя художественного лицея в Москве обвинили в сексуальном насилии над школьницами
Добавлено в Новости
Минимум 15 бывших учениц Московской центральной художественной школы (ранее — МАХЛ) на Крымском Валу заявили о сексуальном насилии, совращении, домогательствах, унижениях и травле со стороны преподавателя Виктора Елизарова. Весной 2021 года девушки отправили в администрацию школы, а затем и в полицию письма, в которых рассказали, как Елизаров не только систематически публично унижал их шутками с сексуальным подтекстом, но и трогал за разные части тела, играл, как он сам говорил, в «Робин Гуда» — оттягивал резинку трусов или застежку лифчика, но и открыто склонял учениц к сексу. Это происходило с 2000 по 2013 год.
Полицейские начали доследственную проверку, уже два месяца обещают завести дело, но постоянно откладывают сроки. Автор одного из писем Юля Гонкова говорит, что девушки описали свои истории «довольно сдержанно» — тогда они только начинали говорить о пережитом, поэтому их рассказ «во многом смещен на жесткую манеру преподавания Елизарова, а не на травмы, полученные от его действий» — распускание рук от учителя долгое время оставалось для девушек «нормой и серыми буднями». Руководство школы было шокировано письмами — Елизарова временно отстранили от работы на время следствия, но пока не могут уволить, из-за того что не возбуждено дело. Где сейчас находится преподаватель — неизвестно.
The Village поговорил с бывшими ученицами художественной школы о пережитом опыте и публикует некоторые из писем.
Интимные отношения с ученицами
«Свет должен проникать в форму», — говорил Елизаров 13-летней девочке, засовывая ей при этом руку в штаны, рассказывает Татьяна Егорова (мы заменили имя по ее просьбе), проучившаяся в мастерской живописи пять лет. А еще мог заглянуть под майку с вопросом: «Что у тебя там, крестик? Дай посмотреть», — или просто отметить: «Смотрел на тебя издалека, думал, ты голая пришла, восхитился». Ученицы вспоминают игру «в звоночек», когда руководитель мастерской надавливал девочке пальцем на сосок. Если девушка возражала или заступалась за себя, он отвечал: «Ты дура, у тебя только секс на уме», — или обвинял в «параноидальном мышлении».
Преподаватель, по словам многих девушек, отправивших письма в администрацию школы, почти ежедневно доводил учениц до слез и истерик, например, комментируя их «физические уродства». Нормой общения для него были оскорбления: «дура», «сволочь» и «гадина». Любой несогласный с мнением Елизарова объявлялся «слишком простым» или «недостаточно утонченным». Поскольку подросткам важно принятие, эта схема прекрасно работала — всем хотелось быть в кружке «избранных», отмечает Анастасия Матвеева, которая училась в лицее с 2002 по 2010 год. Она называет атмосферу, царившую в ее классе, «абсолютным сектантством».
Одна девушка, которая училась в лицее с 2005 по 2012 год и тоже написала письмо в администрацию, заявила, что Елизаров в 15 лет убедил ее заняться с ним сексом. Она подвергалась унижениям, оскорблениям и манипуляциям со стороны учителя. Интимные отношения между ними продлились пять лет. После расставания бывший преподаватель еще два года преследовал девушку и названивал с разных номеров. Она рассказала о «годах» психотерапии, которые понадобились ей, чтобы пережить травматичный опыт. Но когда пострадавшие решили обратиться в СМИ и полицию, она наотрез отказалась писать заявление и публиковать где-либо свою историю.
При этом минимум две ее близкие подруги, включая Гонкову, видели Елизарова и ученицу вместе и знали о происходящем. «Когда я закончила лицей, он сам спрашивал меня, осуждаю ли я его за эти отношения, подтвердив этим их достоверность. Мне во время обучения он говорил, что я снюсь ему в эротических снах, а однажды на практике в Бахчисарае он захотел потрогать меня за зад, чтобы „проверить его упругость“. Все это отвратительно», — написала одна из подруг.
Екатерина Гонкова, 34 года
У Виктора Елизарова была отработанная схема, по которой он выстраивал очень близкие, созависимые отношения с ученицами. Все повторялось из года в год — менялись только сами девочки. Начиная с акварельных, младших классов, Елизаров выделял из потока одну или нескольких учениц и внушал им, что они особенные и одаренные. Каста «любимых» состояла в основном из девочек со светлыми волосами, голубыми глазами и тихим характером. Их он растил для себя лично как маленьких любовниц.
Елизаров обсуждал не только наши работы, но и, например, «кривые пальцы» или «некрасивые коленки». Моей подруге он дал прозвище «косиножка». Маленькая грудь сразу становилась предметом высмеивания. Помню, как 13-летняя девочка сидела красная и смущенная, а Елизаров говорил ей: «Мы сейчас идем купаться, а вот тебе купальник не нужен, ленточку повяжем — у тебя же там все-равно ничего нет». Размер ноги, форма ягодиц и толщина талии тоже становились общественным достоянием, которое было принято обсуждать, — внешние данные связывались с качеством картин.
Была такая игра в «Робин Гуда», когда сзади к тебе подходил Виктор Евгеньевич и сначала натягивал, а потом отпускал трусы или щелкал лямкой от лифчика. Иногда он делал это на глазах у мальчиков из нашего класса.
Мне он часто говорил, что любит меня: сначала за то, что я «талантливая, добрая и хорошая», а когда мне исполнилось 13 лет, уже за то, что я «красивая». Елизаров напрямую заявлял, что «хочет меня как женщину», что это «естественно» и что я «сама виновата, что вызываю в нем, мужчине, такие чувства, ведь всю историю художники влюблялись в молоденьких натурщиц и учениц».
Уже в старших классах он спрашивал: «Когда ты станешь моей?», «Давай поженимся?», «Давай я буду твоим первым?» — и сыпал утверждениями: «ты вкусная», «ты моя», «я о тебе мечтаю», «я хочу тебя», «тебе понравится». Я жила в постоянном ужасе, чувствовала вину, боялась, что все раскроется, а вместе с этим мне казалось, что все и так все видят и знают. На вопрос «а как же ваша жена?» Елизаров отвечал, что «Ираида Владиленовна — друг, и она все поймет» (Ираида Елизарова преподает в Московской центральной художественной школе с 1995 года. — Прим. ред.).
Елизаров напрямую заявлял, что «хочет меня как женщину» и что это «естественно»
Сначала он ограничивался только хватанием за грудь и игрой в «Робин Гуда», но, когда мне было уже 15–16 лет, приставания стали по-настоящему агрессивными: Елизаров зажимал меня по углам, лапал и целовал, оставлял на шее засосы — и это был мой первый опыт взаимодействия с мужчиной. Все время повторялся один и тот же сценарий: я показывала свои работы, он меня ругал, доводил до слез, а потом начинал домогаться. Я отбивалась, плакала, выслушивала, как он меня любит и ценит, и убиралась восвояси — рисовать до трех ночи, чтобы оправдать его ожидания.
Часто ездила к нему в личную мастерскую показывать работы. Там никто не видел, что происходило, и из-за этого я в какой-то степени чувствовала себя в большей безопасности. Понимала, что он будет приставать, но считала, что Елизаров такой человек и что это цена, которую нужно платить за то, что он так много мной занимается и помогает.
Непосредственно до сексуального контакта дело не дошло — помогло мамино строгое религиозное воспитание и четкое понимание, что я не люблю этого человека. Хотя я и испытывала к нему сильную привязанность — он, можно сказать, заменил мне отца, с которым у меня всегда были холодные отношения. О том, что я не одна [столкнулась с домогательствами Елизарова], узнала уже совершеннолетней, когда подружилась с девочкой, которая тоже оказалась в касте «любимых».
Молчание преподавателей
«Коллеги Елизарова из мастерской знали почти обо всем и его покрывали. Нашими преподавательницами также были его жена, которая знала, что ее муж домогается учениц, подробнее всех, две подруги, которых он пригласил работать в мастерскую, и его бывшие ученицы. МАХЛ вообще был довольно закрытым учреждением. Остальные учителя замечали „что-то“, сплетничали об этом, не понимая при этом масштаба. Кто-то осуждал, кто-то смаковал, но никто не отнесся к происходящему как взрослый и ничего не предпринял. Письма и жалобы к бывшим директорам лицея и вовсе замалчивались», — вспоминает Юля Гонкова.
Похожий эпизод помнит и Мария Пангилинан: «Какие-то родители учеников уже тогда хотели подать на него жалобу за такое поведение с детьми. Мы вместе с ним смеялись над абсурдом этой ситуации, он с иронией называл себя „педагог-педофил“, подчеркивая абсурдность и невозможность обвинений». О том, что иногда из мастерской Елизарова со скандалом переводились школьники, рассказала бывшая ученица МЦХШ Анастасия Лисина: «Слухи о домогательствах ходили уже тогда, но никто из известных мне взрослых не относился к ним всерьез».
«<…> Любые адекватные реакции родителей на страдания детей подчеркнуто высмеивались Елизаровым. Вообще, связь ребенка с семьей в его представлении была чем-то нелепым и глупым — это абсолютно сектантский подход», — написала Матвеева. При этом все бывшие ученицы отметили, что Елизаров быстро становился для школьниц авторитетом, а с частью девочек сближался настолько, что в своем роде заменял им фигуру отца.
По словам Екатерины Сверчковой, однажды Елизаров и вовсе рассказал детям о попытке педсовета «разрушить любовь». Такая дискуссия была приурочена к разбирательствам вокруг другого преподавателя МЦХШ, которого хотели уволить за открытые отношения с ученицей младше 16 лет. Виктор Евгеньевич тогда долго объяснял нам, что неправильно лезть в чужие отношения, что закон о возрасте согласия написан для «средних» детей, а мы — одаренные».
Чтобы прийти в себя после обучения в МАХЛ, многим потребовались годы психотерапии, рассказывает Гонкова. «Даже спустя десятилетие, а то и два, всем страшно — у многих сильно искажены представления о себе, они до сих пор испытывают жуткий стыд. В лицее мы воспитывались в культе личности Елизарова, который он сам создал: когда всплывала какая-то история, рассказчицам не верили, унижали, травили и даже выгоняли из школы. Постепенно мы начали говорить о своем травматичном опыте друг с другом и близкими — и только спустя годы эта тема перестала быть настолько болезненной и табуированной», — объясняет бывшая ученица.
Чувство вины и ненависть к себе
«Как-то раз Елизаров сказал мне, что „я тварь и извожу свою больную мать“, и если она умрет, то это будет целиком на моей совести. Доведя до истерики, он начал меня успокаивать поглаживаниями, а затем силой посадил к себе на колени и залез в трусы. Этого я не забуду никогда. Самое ужасное, что у меня даже мысли не возникло рассказать об этом кому-то — было ужасно стыдно, я чувствовала себя виноватой. Он внушил мне, что я его спровоцировала», — написала девушка, пожелавшая остаться анонимной.
Годы обучения в лицее она вспоминает содроганием. Из-за того, что Елизаров постоянно настраивал одноклассниц друг против друга, она в какой-то момент лишилась почти всех друзей. У нее сложилось впечатление, что он получал особое удовольствие от того, что ученики чувствовали себя виноватыми и ничтожными. Ее основными ощущениями от неуместных комментариев и шуток Елизарова были чувство вины, ступор, ненависть к себе, желание умереть и мысли о том, что «в жизни ей ничего не светит».
Доведя до истерики, он начал успокаивать меня поглаживаниями, а затем силой посадил к себе на колени и залез в трусы
«Он внушал нам: „если будешь и дальше так плохо рисовать, то лучше сразу найти себе мужа“, будто это самое страшное, что может случиться с девушкой», — добавляет Татьяна Егорова (мы заменили имя по ее просьбе). При этом, по воспоминаниям нескольких девушек, Елизаров ревностно гнобил тех, у кого появлялись отношения с молодыми людьми, а на уроках часто осуждал женщин-художниц, которые выходили замуж.
Учитель возвышал уже окончивших школу «гениальных» девушек, из-за чего школьницы пытались конкурировать с ними в надежде получить каплю одобрения от авторитета. «Виктор Евгеньевич говорил, что отчисление „равнозначно концу света“ и „позору навсегда“. Что, покинув школу, мы станем „обывателями“, „нехудожниками“ — будто это более низкая ступень эволюции. По этой причине мне и некоторым другим ученикам было сложно выстраивать отношения с людьми после окончания лицея», — поясняет Анастасия Матвеева.
Анна Рыжова, 29 лет
Елизаров открыто дотрагивался до моих одноклассниц и девочек из других классов, чтобы «показать строение и объем груди». Часто рассказывал анекдоты с фиксацией на половых органах, сексе и физиологии и комментировал внешность: лишний или недостаточный вес, походку, проблемы с кожей, одежду, прическу. Критиковал поведение, на его взгляд, недостойное «женщины»: непокорность, желание отстаивать свою позицию, недостаточно нежный голос. По его убеждениям, только мальчики способны быть настоящими художниками, а все девочки в основном недалекие. Самых способных из нас он называл «пацанками».
Виктор Евгеньевич задавал нереалистичные стандарты — к примеру, сравнивал детские рисунки с картинами Рембрандта. Вся его преподавательская позиция сводилась к тому, что нам надо не просто соперничать друг с другом, но и завидовать достоинствам других. У одной семиклассницы на просмотре он порезал большой акварельный этюд, оставив от него только кусочек, который посчитал «достойной частью натюрморта».
У девочки случилась истерика со слезами. Такую реакцию он никогда не воспринимал всерьез и повторял: «женские слезы, что вода, девочкам поплакать — как пописать». Благодаря такому позиционированию лично я выучилась не плакать и не показывать эмоции, чтобы меня воспринимали серьезно.
Опускал в горячий чай ложку, облизывал, чтобы она не была совсем раскаленной, и прислонял к руке или другой части ученицы
Елизаров специально подначивал травлю среди детей: даже устраивал для этого «круглые столы» с обсуждениями наших личных конфликтов. А еще замахивался на детей длинной палкой во время просмотров и использовал фразу «Мы тебя будем ломать». Опускал в горячий чай металлическую ложку, облизывал, чтобы она не была совсем раскаленной, и прислонял к руке или другой части тела сидящей рядом ученицы. Когда раздавался звонок на обеденный перерыв, сообщал, что мы не заслужили обед, так как недостаточно поработали.
Несколько человек из моего класса забрали документы из лицея или перевелись в другие мастерские, не выдержав давления.
Юля Гонкова, 26 лет
С Виктором Евгеньевичем я познакомилась в восемь лет, когда меня привели к нему на частные уроки. Я была одиноким и травмированным ребенком — мама воспитывала меня одна, и я ее почти не видела. Елизаров быстро заменил мне фигуру отца: кормил меня, обнимал, говорил со мной ласково и даже обещал удочерить. [После занятий с ним] я благополучно поступила в лицей, и наши отношения продолжили быть близкими — тогда он был для меня самым важным и авторитетным взрослым.
В мои 13 лет Елизаров стал отмечать мою красоту и говорить, что я «созреваю». Вскоре моя жизнь превратилась в ад. Он все время трогал меня, мог прилюдно сказать: «Начали формироваться сосочки» или «Поцелуй меня вот сюда, над щекой, у меня тут эрогенная зона». Когда я показывала ему работы, он комментировал: «Ты талантище, но, видимо, переживаешь, что у тебя сиськи не растут — пора тебе сексом заниматься, и все пройдет». То же самое он отвечал на жалобы о головной боли. От стыда хотелось провалиться под землю: я впадала в ступор, не могла оторвать глаз от его ботинок, молчала, отворачивалась, дрожала и краснела.
Мог прилюдно сказать: «Начали формироваться сосочки» или «Поцелуй меня вот сюда, над щекой, у меня тут эрогенная зона»
В 14 лет он впервые взял меня на пленэр в Бахчисарай, хотя обычно туда ездили только старшеклассницы. Там у нас были обеденные сны, потому что мы вставали рисовать зорьку в шесть утра. В один день Елизаров отвел меня за плечи «спать с ним» и по-отечески обнял. Я притворилась спящей — было слишком страшно и стыдно. Но он знал, что я не сплю. Сначала его рука соскользнула мне на бок, а потом он засунул ее мне в трусы и стал играть с моими половыми губами, издавая цокающий звук в такт их движениям.
Что я испытывала, когда мечтала о первом опыте родительской, учительской любви, а столкнулась с грубой извращенной сексуальностью престарелого мужчины, мне до сих пор сложно описать. Чувствовала себя гадкой, мерзкой и отвратительной. Тряслась, силой скрестила ноги, после чего он вытащил свою руку. Я встала и ушла. Ночью у меня случилась истерика, я заперлась в душе и, рыдая, затыкала себе рот рукой, чтобы никто меня не слышал.
На пляже он со смехом развязывал мне трусы на купальнике, один раз стянул их с меня полностью. Проверял, надела ли я лифчик, внезапно запуская мне руку под одежду, а потом отмечал, что он мне вообще не нужен, так как «носить в нем нечего». В то время мне было настолько плохо, что я хотела, чтобы у меня вообще не было никаких половых признаков.
Когда в старших классах я дала ему отпор, все стало еще хуже: он при одноклассниках оскорблял меня, распускал слухи, что я «со всеми сплю». Если здоровалась с мальчиками, мог закричать на весь коридор: «Что, опять подстилаться пошла?» Как-то на дополнительных [занятиях] зашел в мастерскую, где был мальчик из младших классов, и стал гоняться за мной, хватать меня силой, говоря ученику: «Ну что, давай ее пощупаем».
Я начала прогуливать школу: приезжала утром, разворачивалась у ворот и весь день каталась на троллейбусе. Из-за этого меня окрестили «проблемным подростком», вызывали на педсоветы каждый месяц, где говорили: «Тебя нет в школе, значит, ты либо что-то употребляешь, либо тебя кто-то употребляет». Эту травлю тоже организовал Елизаров. На последней практике он ударил меня по лицу за ужином при всех ребятах, сказав, что я сама его спровоцировала.
Когда уже во взрослом возрасте я смогла заговорить о том, что происходило со мной (два года хожу на психотерапию, но до конца так и не справилась с пережитым опытом), выяснилось, что через подобное проходили многие девочки из лицея и что Елизаров регулярно занимался сексом с моей подругой.
Кто такой Елизаров
Вместе с будущей женой Ираидой Виктор Елизаров окончил театральное отделение Пензенского художественного училища, а затем — МГХИ имени Сурикова. После учебы с 1982 года жил и работал в Петербурге, где преподавал в институте театра музыки и кинематографии имени Черкасова, но вскоре перебрался в Москву и с 1991 года работает в МАХЛ. Их с Ираидой сын Федор тоже окончил лицей. В 2016 году школа провела совместную семейную выставку Елизаровых. На странице старшего Елизарова во «ВКонтакте» указаны религиозные и политические взгляды — «православные» и «консервативные» соответственно. В период с 2009 по 2013 год ученицы лицея часто отмечали его на фотографиях и писали восторженные комментарии к снимкам натюрмортов, которые он публиковал. Сам Елизаров оставлял некоторым комментарии о внешности под их фото.
Анастасия Копытцева, 33 года
Елизаров не упускал возможности прикоснуться к телу — будь это объяснение анатомии или абстрактный разговор о живописи. Однажды он долго держал рукой и мял мою коленку с внутренней стороны, говоря, что у девочек в этом месте «классная булочка». Мне было 12 лет. Через два года он уже шлепал меня по ягодицам и проводил рукой по моей груди, объясняя, как крепятся мышцы на теле. Прекрасно помню разговоры о живописи, наполненной цветом, как эрегированный половой член.
Когда узнала, что Елизаров еще и склонял несовершеннолетних учениц к сексу, я многое вспомнила и поняла. Он систематически выбирал себе будущих любовниц среди девочек, которым было по 10–12 лет. Первый «отбор» происходил по внешним данным — обычно он замечал девочек со светлыми волосами и голубыми глазами. Дальше «тестировал», насколько они допускают его «к телу», прикасаясь и проверяя, как девочки отстаивают свои границы.
Затем оценивал, насколько у учениц прочная связь с родителями — можно ли опасаться, что они им все расскажут? Дальше выстраивал психологически близкие и в то же время созависимые отношения: унижал и доводил детей до слез, чтобы потом успокаивать — в это время ведь можно по-родительски обнять, а это уже большой шаг к физической близости. Количество прикосновений и разговоров о сексе (в том числе о молодых любовницах великих художников) с каждым годом увеличивалось, а девочки незаметно для себя начинали воспринимать их как норму.
Уже во время полового созревания он начинал добиваться секса. Практиковал показы работ для «избранных» в своей личной мастерской (дети ездили туда после уроков или на выходных, чтобы показывать домашнее задание) или в мастерской на балконе за шторкой. Елизаров также препятствовал общению выбранных им девочек-жертв с одноклассниками и настраивал их друг против друга. Ученицы оказывались в полной изоляции, их состояние полностью зависело от него, поэтому не рассказывали никому о «великом учителе», который до них домогается, еще и считая, что сами виноваты в том, что с ними происходит. Он так и говорил: «Виновата, потому что красивая, а я не могу сдержаться».
Мы всегда подозревали, что его связь с «любимчиками» имеет нездоровый и незаконный подтекст, но никогда полностью не отдавали себе в этом отчета, потому что он воспитывал в нас такое понимание действительности: если возмутишься, когда он дернет за трусы, шлепнет или погладит по телу, то встретишь реакцию: «Ты что дура? Извращенка? Я ничего такого не имел в виду!»
Руководство Центральной московской художественной школы не ответило на вопросы The Village, заявив, что директор учебного заведения сейчас на больничном. Связаться с Виктором Елизаровым нам также не удалось. По информации источника The Village, Следственный комитет пока не завел дела на преподавателя.