МЫ ИХ ЧИТАЕМ В ПЕРЕВОДЕ. Авиан

Под именем Авиана до нас дошло 42 басни в элегических дистихах с прозаическим вступлением в форме письма к некоему Феодосию (по всей вероятности, это Амвросий Феодосий Макробий). 

Во вступлении к басням Авиан объясняет, чем привлек его этот жанр: «…пришел мне на ум басенный слог: ведь басни не чуждаются изящного вымысла и не обременяют непременным правдоподобием». Поэтика Авиана имеет установку на развлекательность, а не на поучение. Для его стиля характерны развёрнутые метафоры, цветистые эпитеты, заимствования целых выражений из Вергилия. 

КОРМИЛИЦА И ДИТЯ

Некогда так поклялась поселянка над плакавшим чадом:
  Если не смолкнет дитя — волку достанется в снедь!
Это услышав доверчивый волк и польстясь на поживу
  Долго без сна у дверей тщетно надежду питал —
 Ибо усталый малец успокоился в сонной дремоте,
  Хищных лишая надежд волчью голодную пасть.
Вот, идущего вспять под родные дубравные сени
  Видя, несытому так мужу волчица гласит:
«Молви, почто возвращаешься ты без обычной добычи,
 Впалые щеки неся на истощенном лице?»
«Не удивляйся, — ответствует волк, — порожнему бегству,
   Ибо причина ему — злобная хитрость людей:
Мог ли какую, скажи, я надежду иметь на поживу,
   Ежели дался в обман нянькиным бранным словам?»

 Пусть же всяк, кто решил положиться на женскую верность,
   Эти услышав слова, этот запомнит урок.

ЧЕРЕПАХА И ОРЕЛ

Молвила в оные дни черепаха летающим птицам:
  Ежели смогут они взять ее ввысь и спустить,
Тотчас отплатит она, из песков аравийского моря
  Жемчуг бесценный явив, в ракушках спрятавший блеск.
 Было обидно ей то, что медленным шагом и трудным
  Часто и за день она не успевала ни в чем.
Но, обманувши орла ожиданием ложной награды,
  В нем вероломный язык сам вероломство нашел, —
И, помышляя до звезд воспарить на злокупленных крыльях,
 Сгинула жалкая тварь в хищных орлиных когтях.
Тут-то в выси, испуская уж дух в летучие ветры,
  И восстенала она об исполненье мольбы —
В верный знак для грядущих времен, что низкая леность
  Не возымеет побед без величайших трудов.

 Так и любой из людей, кичащихся свежею славой,
  К высшей доле стремясь, примет заслуженно казнь.

КРАБ И ЕГО МАТЬ

Краб, кривые следы в попятном пути оставляя,
  По увлажненным камням тело шершавое влек.
Мать, сыновним ногам легчайшей желая походки,
  С увещеваньем ему молвит такие слова:
 «Чадо мое, не прельщайся путем обратным и гнутым,
  И на окольной тропе вспять не труди своих ног, —
Прямо движенье направь, опираясь на крепкие стопы,
  И безопасно ступай неизвратимой стезей».
Матери сын отвечал: «Предшествуй! прямую дорогу
  Ты укажи мне сама, я же готов тебе вслед, —
Ибо нелепо держаться пути, что гораздо кривее,
  И свысока порицать то, что неладно в других».

ВЕТЕР И СОЛНЦЕ

Неукротимый Борей пред ликом Юпитера ссору
  С кротким Фебом завел в сонме высоких светил:
Кто из них первым свершит начатое? Меж тем по равнине
  Путник случайный ступал обыкновенным путем.
Тут и решили они пред судом померяться силой —
  Кто сорвет с него плащ и обнажит его стан?
Вот загремел отовсюду эфир, сотрясаемый ветром,
  И леденящую дождь влагу обрушил с небес;
Путник, однако, плотней двойною окутался тканью,
   Буйный которую вихрь с тела пытался сорвать.
Феб, напротив того, повелел лучам своим тонким
  Крепнуть и светом своим жгучий усиливать жар,
Чем и достигнул того, что путник усталые члены
  Выпростал из-под одежд и распростер на покой.
 Так собранью богов титан показал победитель,
  что умноженье угроз не умножает побед.

ОСЕЛ В ЛЬВИНОЙ ШКУРЕ

(Каждый пусть меру блюдет, довольствуясь тем, что имеет,
  И не взыскуя себе благ от чужого добра,
Чтобы, избыв чудеса и к былым воротившись невзгодам,
  Сам на себя не навлек уничижающий смех.)
 Праздный доспех гетулийского льва осел обнаружив
  Лика черты своего новой добычею скрыл
И, неподобный покров возложив на убогие члены,
  Чуждым величьем себе обременяет чело.
Вот, лицедейством таким рассевая ужасные страхи
  И в нерадивых костях чуя заемную мощь,
Он попирает луга, удел прирученных животных,
  И нарушает покой робко пасущихся стад.
Но селянин, его уловив по ушам его длинным,
  И обуздавши петлей, и укрощая бичом,
 И обнажая природную плоть под похищенной кожей,
  Низкой скотине в укор бранные молвит слова:
«Может, других и введешь ты в обман подражательным ревом,
  Но для меня, как и встарь, вечно ты будешь осел».